Порог резистентности [СИ] - Олег Марин

Телохранитель скользнул бесстрастным взглядом по растерянному лицу беловолосого и молча двинулся следом за хозяином.

Молодец Гросс, невольно восхитился Тимур. Нет, не впал еще смотрящий в старческий маразм. Вон как все повернул. В толпе каторжников, кольцом окружавших место противостояния старого лидера и нового, раздавались смешки, вспыхивали улыбки – белобрысый великан, смутившийся, как застуканный за подглядыванием в женский туалет школьник, выглядел нелепо. Открытая конфронтация смотрящего со Шведом была обречена на провал, но Гросс упорно не шел на силовой конфликт, не давая белобрысому шанса взять власть силой. А переть против закона без формального повода Швед пока не решался. Вот втихую прикончить лидера и свалить все на безответных новичков – это вполне в духе чернокожего громилы.

Тимур встрепенулся, отгоняя неуместную задумчивость. Действовать надо, а не рассусоливать. Если их план рухнет из-за того, что корабль пришел на несколько дней раньше, жить им осталось от силы несколько часов.

Тут подошел Слон и недовольным со сна голосом поинтересовался, долго ли Жмур собирается торчать посреди сектора, как мороженый хрен в пещере мертвяков? Джокер сказал, пора валить, а у него, Слона, фуду не насушена, запасная спецуха не выменяна, и вообще, он в эту мутную тему вписывается только под личную ответственность Жмура, ясно?

– Ясно, ясно, – рассеянно отозвался Тимур. – Ори больше, тогда никакой ответственности не понадобится.

Оставив Слона многословно возмущаться таким снисходительным отношением к верным товарищам, которые, между прочим, кое-кому и жизнь спасали, и никогда стукачами не были, и вообще поляну получше некоторых видят, Тимур скрылся в своем отсеке. Напоследок он оглянулся и успел увидеть, как Швед отвешивает пинка подвернувшемуся под горячую руку щуплому студню и вновь начинает раздавать команды. Прав Гросс, надо валить. Даже если не замочат, после смены власти тут такое начнется – пауки в банке обзавидуются.

Нищему собраться – только подпоясаться. Рассовать по карманам скромные запасы фуду, – не успел, ничего не успел подготовить! – сунуть шахматы и личную посуду в заплечный мешок, из снегожоркиной шкуры сшитый. Вот и все сборы. Тимур с минуту подумал, потом, воровато озираясь, сунулся под лежанку, где Мага хранила заначку. Ларин отделил половину от брикета фуду, остаток вернул на место. Не оставлять же бабу без средств к существованию. Вторую половину и шматок вяленой плоти снегожорки сунул в мешок. Шагнул уже к выходу, но вдруг остановился, нахмурился. Бросил взгляд на лежанку. Одеяло мерно приподнималось и опускалось – Мага безмятежно дрыхла. Еще бы, ей давно уже не нужно было выходить в мороз к месту приземления пересыльного корабля, чтобы встречать новичков. Глухое раздражение зашевелилось в груди. Могла бы продрать глаза, подсуетиться ради своего мужчины. Горячей фуду раздобыть и стакан самогонки из снегожоркиных потрохов, чтобы легче было ему выходить из тепла в ледяное ветрище.

Тимур сознательно разжигал в себе злость, чтобы отделаться от неприятного чувства, что скверно поступает с Магой. Особо теплых отношений между ними никогда не было, а в последнее время так и вовсе ледком все подернулось. Но сбежать втихую, да еще и жратву с собой прихватив… А с другой стороны, не тащить же в неизвестность немолодую, измотанную каторгой бабу. На верную смерть. Тимур закусил губу, вздохнул. Если бы он действительно думал, что идет на смерть, стал бы мешок едой набивать? Ничего, приспособится как-нибудь без него. Стерва – это вам не девочка-с-глазами, она-то в любой передряге выживет.

Спустя несколько дней после несостоявшегося суицида, он вспомнил, что за ним сохранилась привилегия "завести личную бабу", которой пока не воспользовался. Мага предложила на выбор лучших девочек. Которые смотрели на него лишь как на средство убраться из ненавистного борделя. Все, кроме одной.

Мага его сбивчивое предложение приняла как должное и без сожаления отказалась от хлопотной, но довольно почетной должности хозяйки женского барака.

Многие откровенно завидовали Тимуру. Стерва, конечно, не красавица, но в постели хороша, мужику своему не перечила, была хозяйственной и заботливой. В общем, свою часть сделки выполняла на все сто и даже больше. Но скоро Тимур стал подозревать неладное. Невозможно было не заметить сияющие глаза и улыбку, с которой она встречала его со смены. С тем же рвением, с каким она защищала своих девочек, Мага принялась обустраивать их "гнездышко" и обслуживать Тимура. Всю душу вкладывала. В рот заглядывала, пытаясь предугадать его желания. Но чем больше Мага старалась, тем больше отстранялся Тимур.

За прошедшие годы он не раз думал: не была ли история с побегом Рады разыграна влюбленной в него Стервой. Не она ли подтолкнула девочку-с-глазами к отчаянному шагу? Может чуяла, что задохлик-журналист вернется к жизни. И к ней.

Тимур поделился своими подозрениями с Гроссом. Тот посоветовал: "Не бери тяжелого в руки, а дурного в голову. Стерва – баба умная и правильная. А если надоела, гони ее взашей. Это реальный жестокий мир, и ты будь жестким. Не первый день на каторге, сам знаешь – тут по-другому нельзя".

Ларину не хотелось быть жестоким с влюбленной женщиной. Не ее вина, что его сердце так и не оттаяло после синей сосульки. Отчего так происходит, думал Тимур. Он готов был жизнь отдать за чудаковатую, недоступную девочку-с-глазами, которая плевать на него хотела, а любящую Магу впустить в свой мир не мог и строго очерчивал границы их отношений. Они жили вместе, но так и не стали друзьями. Поначалу Мага хотела пробиться сквозь выстроенную Тимуром стену, но спустя годы, отчаялась и стала превращаться в прежнюю колючую Стерву.

"Если бы на ее месте была Рада, ты бы тоже раздумывал, стоит ли брать ее с собой?" – спросил себя Тимур и не нашелся, что ответить. Вспомнив совет Гросса, он решительно отвернулся, поддернул лямку рюкзака…

И в этот момент громыхнуло. Пол вздрогнул, из общего помещения послышались испуганные крики тех, кто впервые стал свидетелем "прифригоривания" корабля.

Женщина заворочалась, высунула из-под одеяла лохматую спросонья голову, с изумлением уставилась на Тимура.

– Куда собрался? – хрипло поинтересовалась она.

– Встречать, – коротко отозвался Тимур.

– Ага, – скривилась Стерва, – а в мешке – хлеб-соль? Торжественный прием организовать решили с Гроссом?

– Тебе-то что? Спи спокойно.

– Студня вон поймай и приказывай! Или этой своей новенькой. Свалить решил, умник? А меня шведовым псам отдать?

Стерва быстро вскочила и принялась натягивать спецуху. Тимур сделал последнюю попытку:

– Да с чего ты взяла…

– Заткнись, Тим, – отрезала она. – Не вчера прилетела, так что можешь мне сухую фуду за строганину не впаривать. Я с вами.

– Куда? – горько спросил Тимур. – В снегожоркиных тоннелях подыхать?

– Все лучше, чем под Шведа ложиться, – покачала головой Мага. – Я так решила.

Больше говорить было не о чем – если бывшая хозяйка бабского блока приняла решение, переубедить ее не могло ничто. И они пошли встречать новичков.

– Не зевай, парень. Не наш расклад, но пруха наглых любит.

Гросс приподнял маску, утер пот со лба. Тимур не ответил. Расклад и правда был никудышный. "Старая гвардия" как-то незаметно оказалась со всех сторон окружена шведовыми лучшими бойцами. Трое размеренно шагали во главе колонны – у каждого висел на плече резак – еще четверо, тоже вооруженных резаками, замыкали шествие, и еще трое рассредоточились вдоль цепочки каторжников. Итого десять. Все как на подбор косая сажень в плечах. По себе их Швед подбирал, что ли? Но так даже лучше – тяжелые, неповоротливые. В снегу им драться несподручно будет. Оставался только один вопрос на миллион кредитов: когда? Сейчас или на обратном пути? И ответ на него Тимур получил уже через несколько минут.

Идущий впереди рослый кореец по кличке Чайник внезапно остановился и развернулся лицом к колонне. Остальные бойцы слаженно перестроились, заключая Гросса и "старичков" в плотное кольцо и сдергивая с плеч резаки.

В воздухе повисло напряжение. Похоже, авторитета смотрящего еще хватало на то, чтобы ни один из бунтарей не решался выступить первым. И тогда Гросс неторопливо откинул поляризованное стекло, открывая лицо, и ухмыльнулся щербатым ртом прямо в непроницаемые маски "повстанцев":

– Мясо, – презрительно бросил он. – Снегожоркины отрыжки. Что, кишка тонка? Негатив-то ваш в секторе остался, а без него хвосты поджали, студни потенциальные?

Что он делает, в панике подумал Тимур, зачем злит их? Нас меньше, мы не вооружены, сдадут нервы у Чайника, даст команду – перережут нас как слепых котят.

– Ты, Гросс, авторитет без вопросов, – хмуро начал кореец, тоже снимая маску. – Но, сам понимаешь… Швед шутить не любит.